Автор: Козлов Николай Иванович
Любовь и дружба: сравнительная феноменология обыденного сознания и структурный анализ как получится
Не можешь любить — сиди и дружи.
Говорят в Одессе
Всем известно, что любовь от дружбы отличается, вот только чем, собственно почему и что из этого следует, сказать никто не решится. Наблюдательные люди заметят, что любовь обычно ярче и страшнее, дружба — ровнее и поспокойнее. Любовь — штука подлая, а дружба — честнее.
- Так-то оно так, а может и не совсем, а может и не так.
Как тему для размышлений, кидаю тезис: если не отрываться далеко от народа, то любовь — это дружба плюс секс.
- Ну, не обязательно секс как факт, но хотя бы как сексуальное влечение. Желание, когда я тебя хочу, а еще лучше — очень хочу.
Конечно, это справедливо только для основной массы, то есть не для всех. Для тех, у кого на сексе заморочек нет (вопрос был прост, подняли тост, поели кекс, имели секс), — для этих морально облегченных индивидуумов дружеский секс прибавляет к дружбе столько же, сколько дружеский танец, чай или массаж. То есть почти ничего.
Бывает, конечно, и так, что любовь есть, а сексуального влечения — нет.
Верно, но это бывает редко и, как правило, лишь когда сексуального влечения нет еще или уже.
Кто-то может заметить, что для любви сексуальное влечение обязательно, а дружба в любви — редкость. Да, соглашусь и с этим, мне самому такая формула любви представляется весьма глупой, но глупее всего то, что для народа это — правда, народ этой формулой живет и этой формуле следует:
Любовь = дружба + секс.
И вообще-то это понятно.
Девушки этот предмет отслеживают достаточно внимательно, и пока ты с нею не подружишь, уважающая себя подруга в любовь с тобой играть не будет. А если отношение молодого человека настолько дикое, что кроме сексуального воодушевления никакой дружбы более не содержит, то даже молодежный народ одно с другим не путает и называет: это не влюбленный, а сексуально озабоченный.
И — вспоминайте сами. Вы можете дружить месяцами, но если вдруг в отношениях заблестело очарование сексуальности и во время вроде бы обычного трепа руки как бы случайно начинают нежно касаться друг друга… Обещание близости (тела, естественно, а не только души) поднимает градус отношений до предельно высокой отметки: юноши учат стихи, моют свои уши и говорят девушкам приятные любезности.
А когда обесценивается секс, уходит и любовь. Впрочем, у людей, ценящих друг друга, остается дружба.
Тимур ===========
Что-то мне стало сильно грустно… Дружба — отдельно, любовь — отдельно, секс — как прокладка…
Да, все это может быть и так, если мы примем, что любовь между мужчиной и женщиной — совершенно отдельное чувство, не имеющее с любовью — к родителям, детям и, кстати, тем же друзьям — никакого отношения.
Да, если мы считаем, что в дружбе нет любви или что это только слово похожее, а содержание чувства совсем другое, то — да, можно складывать эти разные чувства и полученную более или менее гремучую смесь называть любовью.
Но — стоит ли?
Вспомним, что не в "народном", а во вполне приличном, настоящем, если хотите, варианте, все эти взаимоотношения — проявления одного и того же сложного чувства: любви. И тогда можно говорить о родительской, детской, дружеской, эротической, братской, сестринской любви. Все это — любовь, близко или нет вам это слово.
В нашей жизни есть удивительный перекос. Мы часто не называем любовь любовью, потому что привыкли называть любовью всякое-разное безобразие.
- Ну, если не мы привыкли, так люди вокруг нас. Вот, к примеру, в самом голубом цвете вроде и ничего плохого нет, а слово — непопулярно. Так и "любовь", как слово, ввиду его плоско-подросткового хождения "в народе", сегодня всерьез употреблять, похоже, как-то неприлично.
Пока этот перекос только в словах — ничего страшного. Любить можно, называя все это как угодно: сделкой, привязанностью, как хотите еще. Хуже, если стремление к любви где-то на подлете будет стандартно заменяться "народным" ее пониманием. Вот тогда станет совсем грустно.
============
О любви и других спекуляциях в особо крупных размерах
Не будем говорить о любви, потому мы до сих пор не знаем, что это такое. Может быть, это густой снег, падающий всю ночь, или зимние ручьи, где плещется форель. Или это смех, и пение, и запах старой смолы перед рассветом, когда догорают свечи и звезды прижимаются к стеклам, чтобы блестеть в глазах. Кто знает? Может быть, это мужские слезы о том, чего никогда ожидало сердце: о нежности, о ласке, несвязном шепоте среди лесных ночей. Может быть, это возвращение детства. Кто знает?
К. Паустовский. Ручьи, где плещется форель
И дружба, и любовь живут сделками, но отличаются друг от друга как обмен марками в школе от валютных спекуляций на бирже: как вы понимаете, существенно меняется и ассортимент, и, главное, объем сделок. Я не утверждаю, что ничего дороже секса во взаимоотношениях мужчины и женщины не существует, но почему-то именно сексуальная близость — возможно, в силу полузапретности — является тем ключиком, который открывает тайнички, годами и десятилетиями хранящие все самое для человека дорогое, его личные драгоценности. Если у мужчины самое ценное — это его деньги и свобода, он кидает к ногам любимой свои деньги и свободу. Если у нее дороже ее тела ничего нет, она дарит ему свое тело: "Я — твоя!"
- Все для тебя, любимый, единственный! Все к твоим ногам, любимая!
Обратите внимание, это важная деталь: что касается ассортимента, дружба нас снабжает душевными товарами повседневного спроса. В ее наборе не самые дорогие вещи, но те, в которых ты нуждаешься каждый день: понимание, интерес, поддержка. Если у тебя есть друзья, ты будешь сытым и одетым. Но и только. А вот роскошь и ощущение исключительности дает только любовь. Когда, например, от вас хотят забрать свободу и готовы пожертвовать свободой своей — вы понимаете, что речь идет о вещах ценных исключительно. Когда человек готов поставить тебя в центр своей жизни, и не только готов, но и делает это, это его решение — дорогое.
- А иногда — и очень дорогое.
Все так. Начинаются драгоценности — начинается любовь.
Любовь сияет брошенными ей драгоценностями
Цена любви измеряется ценностью принесенных на ее алтарь драгоценностей, и чем богаче россыпь, тем сильнее сверкает любовь. Естественно, если претендующий на любовь вместо камешков предлагает дешевую бижутерию, все понимают цену такой любви.
- Вспоминай печаль М.М. Жванецкого: "Бутылка шампанского и шоколад — это не любовь, это увлечение!"
И понятно, что это не дружба: дружба такой ерундой не живет. Дружба, скорее, разумна и делится тем, что пригождается, любовь же дарит то, что восхищает. Бриллианты и цветы сильно отличаются в цене, но их объединяет то, что как подарок это вещи ненужные. Они — не нужные, они более нужных, они — ценные. Это — момент внимания к тебе и подчеркивания твоей значимости. И когда друзья дарят тебе безделушки, они дарят тебе искорки любви.
С другой стороны, дружба в сравнении с любовью не в пример честнее и благороднее. Почему? В торговле любви на лотки выкладываются главные драгоценности, а там, где появляются драгоценности, там же обычно появляются и подозрительность, и подставки, и подлоги.
Погоди, погоди, бесприданница,
Ты любила всего одного,
Тот, кто знает любовь без предательства,
Тот не знает почти ничего.
Вероника Долина, главный спец по женской любви. Ну, и по мужской тоже
Понятно: из-за пары рублей мы сволочиться не будем и, если кого это сильно выручит, мы эту сумму можем ему даже подарить. А вот как мы будем себя вести, если вдруг увидим реальную возможность заполучить себе пару камешков — для многих вопрос открыт. Даже в нормальной финансовой деятельности сохранить порядочность при работе с большими суммами могут только очень порядочные люди.
- Или очень богатые, для кого пробегающие мимо них суммы — не деньги.
Если любовь живет светом вложенных в нее драгоценностей, то драгоценности должны быть под охраной. Как минимум, драгоценности не должны обесцениваться, а для этого должно быть запрещено их тиражирование: драгоценность имеет это звание тогда, когда она в единственном числе.
- Антуан де Сент-Экзюпери: "Любимый цветок — это прежде всего отказ от всех остальных цветков".
Именно из этого вытекает совершенно понятное требование эксклюзива в любви, и это естественно: драгоценности особенно дороги тогда, когда их нет у других. Сам по себе бриллиант — блестящая безделушка, но если такой больше ни у кого нет… Если то, что ты даешь мне, ты легко даришь и другим, то разве тебе это дорого? Когда то, что дарю тебе я, ты легко получишь и у другой, то будешь ли ты ценить ты мой подарок? Поэтому никаких других у нас быть не должно: ты — только мой, я — только твоя.
Логично? Предельно логично. И одновременно может быть совершенно непонятно другой стороне:
– Какие у тебя ко мне претензии? Я что, в чем тебя обделил? Твоего я на брал, у нас с тобой все по-прежнему, раньше тебе этого хватало. А что встречался с Натальей, тебе от того ущерба нет. Тогда чего собачишься?
Он рассуждает абсолютно здраво, но по логике дружбы, которая печется лишь о необходимом. А любовь — дитя роскоши… Кроме того, он забывает, что в глазах любимой он себе уже не принадлежит. Наивный!
Любовь обидеть легко.
Я доверила тебе все, что у меня было, я слезинками капала в твои крепкие ладони, но ты вдруг разнял свои руки, и все просыпалось в грязь…
- Я плачу.
Обиды любви — жестоки.
Я отдала тебе все свои драгоценности, я вложила в тебя все, а ты оказался — не тем.
- Предатель!
С точки зрения нормального удобства и обычной житейской порядочности дружба несравнимо предпочтительнее любви. Начинается любовь — кончается вольница дружбы и начинаются неприятности. Поднимаются притеснения, вас начинают ревновать, на вас уже претендуют как на свою собственность, от вас ждут всегда внимания и навсегда заботы… Конечно, другом быть проще и удобнее.
- Но пока душа еще жива, все равно хочется быть — любимым!
Тимур =========
Николай Иванович, разрешите выразить другое мнение.
В дружбе мы следим за тем, чтобы жить по средствам, и не бросать в общий костер все, что есть. В любви же любимый человек становится настолько важен, что радовать его и делиться с ним — уже не просто доброе удовольствие, а необходимое условие и суть жизни.
- Можете считать это душевным заболеванием, но от этого меняется мало что: люди иногда так живут. Возможно, так ваши родители относились к вам.
И если вспомнить об обмене-сделке, то суть, вероятно, все-таки не столько в произвольно выбранных драгоценностях, сколько в подходе к обмену: в дружбе приемлемое меняется на приемлемое, то есть обмен субъективно равноценный. А в любви всё меняется на всё.
- Помните притчу о старой женщине, которая подала всего лишь грош, но это было все, что она имела? И ведь ее дар был оценен выше солидных даров богача.
Я не знаю, хорошо это или глупо и плохо, но так бывает. И это бывает сильно. А значит, возможности напортачить гораздо больше: как всегда, когда задействованы большие силы.
- Поэтому люди умудренные уже грустно сдерживают порывы своей любви и находят способы изящные и тонкие: иначе неясно, сделает горячая забота жизнь любимого лучше или наоборот.
Однако и доброго дела может оказаться гораздо больше. Правда, суть тут уже не столько в остром и практичном уме, сколько в душевной мудрости. И тогда если дружба — это любовь сдержанная и с умом, а просто любовь — это сила несдерживаемая, то любовь, которую хотелось бы видеть мне, это сила добрая, могучая и не столько ограниченная, сколько направляемая — мудростью. И душевной, и просто житейской.
================
Сказка о волшебной сказке
"На дубе том висит ларец, в ларце утка, в утке яйцо, в яйце игла, а на кончике иглы — моя жизнь…" Слушай, а куда у нас в доме все иголки задевались?
Сказка в формате будних забот
Одна из самых глубинных драгоценностей души — это хранимая в душе Сказка. Когда-то, в очень далеком детстве, мы были счастливы. Было ярко и весело, мама пахла чем-то очень вкусным, а папа хотел с нами играть. Это была — сказка. И мы поверили, что мы можем быть счастливы, что сказка в жизни — возможна. И теперь мы ждем, что когда-нибудь придет дед Мороз с огромным мешком, полным нам подарков, мы встретим добрую Фею с волшебной палочкой, взмах которой сопровождается серебренным звоном, и пойдем по дороге, вымощенной желтым кирпичом, навстречу самым чудесным приключениям. И очень важно, чтобы мы могли держать за руку того или ту, с кем этот путь и делается — сказкой.
Я тебя зову, как только
Новый месяц робкой свечкой
Занавеску тронет тонко,
Выходи ко мне навстречу.
Ты не бойся, я согрею
Твои зябкие ладони,
Твои теплые колени
Поцелуями укрою.
Я тебя в стихи одену,
Шорох слов накину шалью,
Звуки музыки печальной
Принесут с собою тени…
Может, ты моя Сказка?
- Вы чувствуете, вы понимаете, сколько стоит этот вопрос?
Пока жива Сказка, жив человек: ему есть во что верить, чего ждать, во имя чего жить. Боль и сияние Сказки именно в том, что мы все время отодвигаем ее вперед, зная, что она не может быть здесь и сейчас, но веря, что она может быть: может быть, с тем? Может быть, тогда? Сказка жива тем, что мы не пытаемся ее одеть реальностью, тем, что она живет только как — сказка… И тем страшнее рывок, когда я кому-то реальному, с настоящим телом и запахом, говорю: "Ты моя Сказка!"
И в день седьмой, в какое-то мгновенье
Она явилась из ночных огней,
Без всякого небесного знаменья,
Пальтишко было легкое на ней.
Мне надо на кого-нибудь молиться…
Я поставил на тебя смыслы моей жизни, ее потаенную пружину, ее свет и радость, все свое существование. Я люблю тебя, принцесса Сказка!
Сказка — это очень просто.
Я долго прилаживался и в конце концов растянулся на траве, удобно положив свою голову ей на колени. Моя принцесса тоже нашла увлекательное занятие: в ее глазах бегали лукавинки, тонкой травинкой она водила мне по щекам, носу и губам, я тянулся и шлепал губами, пытаясь поймать и отобрать щекотную травинку. Она смеялась и дразнила меня ее близостью, а если я, не выдержав, тянул руки, она быстро прятала травинку за спину и, вызывающе подаваясь ко мне грудью, с веселыми глазами требовательно кричала: "Так нечестно!"
Сказка — это очень просто, надо просто найти свою половинку и сказку своей жизни начать делать вместе.
Будьте готовы только к одному: чем удивительнее, чем чудеснее и невероятнее в своей красоте сказка, тем более она вырывается из жизни, тем труднее она в эту жизнь вписывается и легче из этой жизни — уходит. А когда уходит из вашей жизни сказка — вы всегда плачете. Вообще по-настоящему плачет только тот, кто в жизни со своей Сказкой — встретился.
- Светлых вам слез!
Круговорот любви в природе
Если по уши влюбилась,
Берегись любви несчастной.
Почему влюбляться надо
Непременно в одного?
Лучше в нескольких влюбляйся —
Сразу больше вероятность,
Что один из них оценит
Сердце верное твое.
Напутствие от Г. Остера
Убеждение, что любовь без взаимности нежизнеспособна — так же распространено, как и лукаво. Чаще оно используется как удобное обоснование, когда нужно, чтобы наши требования любви выглядели весомее, или служит оправданием, когда мы решили кого-то более не любить. Конечно, если пара замкнута только друг на друга и вокруг них только холодные булыжники, то любовь в одну сторону и так чтобы неограниченное время — действительно затруднительна.
Однако самый влюбленный в одну единственную, если приглядеться, любит еще и свою старую маму, и свои новые ботинки, а сколько бы он не рыдал, что его возлюбленная его бросила и теперь его не любит никто, обнаруживается что рыдать ему есть кому: каждого любит кто-то.
- Некоторые, кстати, еще любят себя, и вполне полноценно.
Приглядитесь: любовь передается эстафетной палочкой от одного к другому, перебрасывается от пары к паре волшебными шариками, перетекает от одного к другому и третьему теплыми ручейками, а иногда разливается морем, ласкающим всех. А можно посмотреть еще и на такую картинку, где я постарался изобразить эту солнечную карусель любви максимально наглядно.
Вот бабушка кормилица, и бабушка Машеньку любит. Не то, чтобы она была от внученьки в восхищении, но Машенька — девочка неплохая, а бабушка — человек солнечный и заботиться любит. Просто так. Хотя, наверное, в большей степени бабушка к Маше привязана и жизнь свою без внученьки не представляет. И хотя Машенька отвечает ей в основном раздражением, бабушку эта роль немного Жертвы, похоже, устраивает.
- Потому что планида такая.
Маша вообще-то девочка не черствая, просто сейчас она втюрилась в Петю и ни о ком кроме него думать не может и не хочет. Так-то она девушка самостоятельная и нынче привязанность более разыгрывает, чем переживает, но Петька для нее действительно находка и она крутится вокруг него, получая настоящее удовольствие.
- У нее настолько искренне дающее отношение, что можете назвать это даже Машиной любовью.
Пете нравится ухаживание Машеньки и он его не пресекает, а даже поддерживает, но душа его уже давно занята Настей. Настя для него — свет в окошке, и то, что Настя его все-таки не любит, волнует его мало. У Пети легкая и добрая душа, его радует сама его любовь и то, что, спасая от длящегося безделья, эта любовь дает ему возможность писать прекрасные стихи и песни.
- На которые он, собственно, и живет.
Нельзя сказать, что Настя к нему совершено равнодушна: Петину внимательную помощь она ценит, а его любовь ей, как женщине, безусловно льстит. Временами она Петей бывает даже очарована, но — но живет она с Костей.
Наверное, Настя Костю любит, хотя их связывают вещи гораздо более серьезные. Они живет уже не первый год и более слаженной пары найти трудно: при том, что больше всего на свете Костя любит свои паровозы, это дело его жизни и, возможно, единственная привязанность, он исключительный муж в полной комплектации: надежный, порядочный и заботливый. Да, Настя ему в первую очередь удобна, но он заботится о ней так же, как и об остальном домашнем имуществе, а недостаток любви вполне компенсирует толстой благодарностью. Настя это ценит.
А самое главное, у Настя и Кости есть их Чудо — с совершенно ясными глазками, которое бегает маленькими ножками и само как маленькое солнышко. Настя просто нашла себя в этом славном существе, она теперь живет вся в светлом празднике любви, хотя ей бывает обидно: когда Костя приходит домой, Чуда всегда сразу бежит ему навстречу.
- От нее.
Конечно, Костя свое Чудо, свое Солнышко тоже любит, но любит он ее по своему: спокойно и рассудительно, как-то очень легко, и часто подсмеивается над Настиной немного тревожной привязанностью.
- Которую Настя не отрицает.
Вот так и происходит круговорот любви в природе: бабушка кормит Машеньку, Машенька — Петю, Петя подкармливает Настю, которая кормится совместно с Костей и вместе с ним питает любовью их маленькое Чудо…
А кого кормит Чудо? Странный вопрос. Чудо, если кормит, то только свою куклу Мусю, а больше никого. Чудо просто бегает и сияет своими глазенками — вместе с Солнышком, с которым она дружит.
- И, похоже, вместе с ним кормит радостью всех, ничего для этого специально не делая.
В этой картинке понятно все, кроме самого первого пункта: а кто кормит бабушку? Здесь выходит, что никто. Может быть, светло прожитая жизнь?
- И напоследок: если это зарисовка из жизни, то тогда не надо "ля-ля" про обязательную взаимность в паре. Договорились?
Тимур ===========
Если глава о любви завершается, то мне хочется сказать про самое, на мой взгляд, важное. Про —
Боязнь любви
Любовь пытаясь удержать,
Как шпагу, держим мы ее,
Один к себе — за рукоять,
Другой под сердце острие.
Господа, уберите шпаги…
Любовь бывает болезненной, и многие решают: обойдемся-ка мы лучше без нее. Целее будем. Что тогда случается с любовью? Отношения тогда становятся — внешними. Формальными. То есть отношения есть, но они меня — не задевают. Не трогают.
- Не касаются.
Так вроде бы и жить легче. Великое и щемящее чувство, к которому поначалу так стремилось сердце, разложено теперь на объясненные части, и уже видится толковый путеводитель, как свое получить и поменьше при этом потерять. Вроде бы ничего и не меняется: мы же не отказались от любви. Мы же ее только — обезопасили.
Правда, в этой безопасности, безопасности от сиюминутных потрясений, таится куда большая опасность: в нашей жизни постепенно, шаг за шагом становится все больше формальности и все меньше — настоящего. Мы начинаем избегать жизни. Пережидаем. Но уже не до "лучших времен", а постоянно.
- До смерти.
Вы наверняка можете таких людей если и не увидеть прямо сейчас, то, по крайней мере, вспомнить. Это и холодный сослуживец, которого раздражает все, кроме логики. Это и родственник, который морщится и уходит при виде ярких проявлений чувств. Это молодой человек, который все обращает в "прикол" и создает вокруг себя дымовую завесу абсурдной ирреальности. Это и агрессивный циник, и расслабленный "пофигист". И так далее.
- Если человек в своей жизни «и такой тоже» — это одно. А если только такой и «какой еще может быть?» — тогда есть о чем загрустить. На моих глазах всего за два-три года жизнерадостный и добродушный парень превратился в бумажного чиновника, искреннего в своем непонимании «неодобренной и неорганизованной» жизни. Причем, что характерно, для него самого эти изменения вовсе не очевидны.
Самое любопытное, что замуровавший себя в стены человек любви вовсе не избегает. Судите сами: чем больше сил потрачено на укрепление обороны, тем более нам важно для самооправдания, чтобы «трагические испытания» в жизни встречались как можно чаще. И тогда нам нужно экстремальную жизнь себе — устраивать. Или выдумывать.
Впрочем, когда пустота и одиночество за стенами становятся уже совсем невыносимыми (такое бывает), наступает — весьма болезненное — осознание. Осознание упущенных мгновений, упущенных радостей, промелькнувших людей, которые могли быть близки и дороги, осознание так и не вышедшего снова в жизнь — себя.
- Чем больше жизни потрачено на «оборону», тем болезненней это осознавание. И тем больше вероятность, что человек, сделав наконец попытку выйти наружу, обожжется, скажет себе: «ну вот, тут и впрямь все очень плохо». И — останется, где был.
Возврат к непосредственной, полноценной (имеющей полную цену) жизни может быть трудным и тяжелым (или просто неприятным: кто сколько потратил впустую). Но, что радует, такой возврат — возможен. Он возможен тем более, чем раньше и сильнее человеку захочется вернуть в свою жизнь настоящее.
- Собственно, саму жизнь. А не ее пережидание-существование.
И если мы все-таки выберем жить, то нам понадобятся в этой жизни близкие люди. Люди, к которым наша душа будет тянуться, рядом с которыми мы будем раскрываться такими, какие мы есть, зная, что нас — именно таких — здесь любят и ждут.
- Пожалуй, ради этого напрячься и вынести кое-когда и шквальный порыв ветра, и даже град — стоит.
Впрочем, это не призыв жить вообще без защиты. Просто защита должна быть для жизни, а не этой жизни целью и основным содержанием. Защита должна быть — достаточной. И тратить на нее больше, чем нужно — значит, тратить впустую свою жизнь.
Комментарии закрыты